"Carapax: Дяденька, ваша рубашка?"

Дяденька, ваша рубашка?

Всадники стремительно приближались в клубах пыли, с гиканьем и воплями размахивая свистящими плетками. Топот скачущих во весь опор коней усиливался, когда они выскакивали на открытое место, и затихал, когда между нами оказывались невысокие холмы или зеленеющий невдалеке кустарник. Страшный момент встречи наступал быстро и неотвратимо и был страшен именно этой своей неотвратимостью... Топот усиливался и затихал... усиливался и затихал...
Разбудила меня наступившая вдруг тишина.

Я поднял голову, смахнул с лица паутину сна и, скороговоркой выдохнув "обожеужастокакой", открыл глаза... Лучше бы я их не открывал. Потому что ситуация мне очень не понравилась.
Обычно занятые обсуждением телесериалов или других глубоко личных проблем, коллеги теперь помалкивали, глядели в мою сторону и выражали вглядами некую помесь любопытства с сожалением.
"После такого пробуждения обычно ищут новое место работы", зачем-то пришли мне на ум страшные слова.

- Ариф Харисович, а вы - не хотите чашечку?
Оля... Олечка, наш офис-менеджер, или секретарь, по старому штилю. Она выпорхнула легко, словно весенняя пташка, и тут же поставила перед моим носом чашку с безумно ароматным кофе.
- Осторожно, горячий! - предупредила громко, всячески делая вид, будто кофе этот я минуту назад заказал, а вовсе не валялся в отключке на рабочем месте... Вгляд ее карих глазищ успел при этом сообщить следующее: "Юпитер сердится и что не характерно абсолютно прав народ в осадке заранее предвкушает в общем пей лучше и молчи..."

Я как можно более незаметно скосил глаза. Чтобы убедиться, что это не какой-нибудь там левый, с улицы арифхарисович... так неуместно возвышается... а наоборот, САМ Ариф Харисович! Наш Генеральный... Убедился. Поймав мой взгляд, он снова принялся барабанить по столу, отбивая кончиками пальцев нервную дробь - тырыдын-тырыдын-тырыдын. "От топота копыт пыль по полю летит..." - от скрипа сбруи и конского ржания у меня заложило уши, я понял, что окончательно проснулся... А еще, что Ариф собирается мне кое-что сказать. Точнее, сделать кой-какое предложение. И отказаться от него будет практически невозможно... На миг я почувствовал себя средневековой Русью.

- Ариф Харисович, может и вам чашечку? - как нельзя более вовремя пропела-прочирикала воробышком Оля.
Милая, милая Оленька. Как всегда самоотверженно, грудью встала она на мою защиту... Великолепной, надо сказать, грудью. Давно бы пора на ней жениться.
- Спасибо. Оля. Не надо. Оля.
Голос, прозвучавший в ответ, был убийственным. Вообще, судя по энергетике, что так тщетно пытались утаить глаза Арифа (затмевая блеском золотую оправу), настроен он был весьма и весьма... На раз и навсегда настроен.

"Ну зачем уж так-то, из пушки по воробьям..." - собрался было мысленно недоуметь я, но не успел.
- Андрей, могу я узнать, чем вы занимаетесь последние... ам, скажем, полчаса?
Ариф неторопясь вылил мне за шиворот ведро ледяной вежливости, смыв заодно и первые робкие мысли.
Меня внутренне передернуло. Меня покоробило, мне стало неловко, мне стало неудобно... Чем занимаюсь. Ну сплю, сам же видит. Чего, спрашивается, спрашивает...
Разговаривать со стоящим человеком сидя как минимум неприлично. Тем более, если человек Генеральный... Я стал медленно приподниматься со стула, лихорадочно подыскивая столь необходимые ему сейчас слова.

Сзади прыснули женщины. По смеху угадывались Наталья Владимировна - красивая, благородной наружности дама лет пятидесяти, наш бухгалтер, и Евгения - весьма импозантная брюнетка, недавно ушедшая от мужа и теперь не без интереса поглядывающая в мою сторону. Невзирая на важность момента, я инстинктивно обернулся.
Прикрыв рты ладошками и затаив дыхание, дамы изумленно смотрели вниз, куда-то на меня. Я проводил их взгляды, опустил глаза и уперся в брюки...
Мои. Они аккуратно висели на спинке стула.

Еще там оказались худые волосатые ноги в черных носках и стоящие рядом с ними полуботинки. Над ними - то есть непосредственно на мне - висели пиджак, с рубашкой и галстуком, да слава богу трусы в ушастых синих зайчиках.
Когда я поднял взгляд, лицо Арифа отказывалось вмещать собственные глаза.

Краска стыда ударила в мне лицо. Я вообще легко краснею, когда дело касается таких вопросов. Схватив брюки, я принялся судорожно напяливать их на себя.
Сунув внутрь обе ноги, я начал попеременно прыгать то на одной, то на другой, но равновесия не удержал и с грохотом рухнул, разметав по офису стулья и угодив затылком в чью-то туфлю. В ответ раздалось сдержанное хихиканье на фоне гренадерского ржания. С жалобным стоном туфля отдернулась.
Бедный Ариф потерял дар речи. Беззвучно содрогаясь всем организмом, он вжимал голову в плечи и безуспешно пытался вытереть мокрые от слез глаза, просовывая обмотанный платком палец прямо под оправу. Слезы тут же выступали вновь.

И только Оля - Оленька, Олюня, лапушка моя - вскрикнула, подбежала ко мне и стала успокаивать. Стала гладить меня по руке и по плечу, приговаривая: "Ну, что ты, глупенький, так разволновался, ничего же страшного не произошло."
Ее маленькая ладошка подействовала на меня магически. Я тотчас подуспокоился и стал обдумывать, как вытащить заклинившую ногу. Оленька же, продолжая меня гладить, слегка оттянула резинку трусов и прохладными нежными пальчиками коснулась моего моментально напрягшегшося естества, и стала ласкать его, причем совершенно не таясь.

- Ты что, малыш, - панически задышал я ей в ухо, - люди же кругом, смотрят! Нельзя же - Наталья Владимировна вон, Женька, Константин Егорыч...
- Глупости это! - жестко перебила она, но тут же смягчила тон. - Не обращай внимания, милый. Нету их...
- Да как же так, не обращай? - в ответ я заизворачивался большим неловким ужом. Но в маленьких ручках откуда-то появилась недюженная сила - она держала меня так, что я не мог и рыпнуться.
- Как же нету? Вот же они - кругом...
Я бормотал ничего уже не понимая.

Некоторое время я еще повзывал с отчаянием к голосу ее разума, потом попытался снова вывернуться из рук. Но она только прижалась плотнее, умудрившись при этом сдернуть с себя блузку. Шикарная грудь в гипюровом лифчике, в которую я невольно уперся носом, на какой-то миг выключила мое сознание.
Но лишь на миг. Наталья Владимировна, при виде всего этого безобразия, возмущенно всплеснула руками и зацокала языком. И принялась неодобрительно крутить головой, ловя сочувствующие ей взгляды. Я в ответ смог лишь кое-как улыбнуться и пожать плечами - я-то, мол, что могу?

Меж тем боковым зрением я заметил как у Евгении, дотоле с фанатичным упрямством рассматривавшей моих ушастых зайцев, нехорошо разгорелись глаза. Словно впав в транс, она принялась расстегивать пуговки на груди и одновременно молнию сзади, на юбке. Медленно и плавно покачивая бедрами она освободилась от лишней одежды, вытащила из лифчика белую незагоревшую грудь, приподняла ее рукой повыше и принялась кончиком языка водить вокруг соска, не сводя с меня безумных глаз.
Наталья Владимировна, вдоволь разделив с окружающими презрение к отвратительной сцене, тоже почему-то стала потихоньку смещаться поближе к нам. Я плохо ее видел, но чувствовал какие-то странные что ли флюиды, идущее по направлению ко мне... О мужиках я побоялся и подумать.

Я вообще не на шутку испугался. Если первоначальная перспектива "полового" акта в офисе, перед всем честным народом меня откровенно не прельщала, то нынешняя...
Я затрепыхался с отчаяньем антилопы в пасти у крокодила, безнадежно рванулся раз, другой, третий и... побежал! Побежал, спотыкаясь и выворачиваясь на ходу из остатков гардероба (пиджака и трусов в основном), быстро превращавшихся в американский флаг; побежал с пенисом, словно копьем, наперевес, но побежал почему-то к окну. И это было ошибкой...

Как следствие я выскочил на балкон.
- Ах так?! - послышался сзади разъяренный вопль.
Это была Ольга, мгновенно превратившаяся в фурию. Она преследовала меня до балконной двери, но не преуспела и лишь швырнула вдогонку мои наполовину разодранные трусы. Швырнула что было сил, от души - так, что они красиво сверкнули на солнце и редких размеров бабочкой порхнули на улицу. После чего балконная дверь с глухим звуком захлопнулась.
- Ну и сиди тут, импотент! А еще жениться собирался! - беззвучно кричал из-за стекла ее большой, с тонкими губами рот. Слов я не слышал, скорее читал.
"Интересно, а откуда она знает?" - мелькнула подозрительная мыслишка. Но махнув хвостиком исчезла, поняв, что нынче всем не до нее.

Народ прогуливавшийся на Большом проспекте Петроградской стороны, увидев планирующих сверху синих зайцев, натурально начал искать их хозяина. Нашел... Да и что там было искать? Трусы летят, мужик стоит, отсвечивая голой задницей на балкончике - маленьком таком, открытом... Короче, "толпа разрасталась".
Сняв рубашку, я прикрыл ею одно место, наплевав уже на остальные, и отчаянно забарабанил по стеклу, чтоб открыли. Но никто не ответил. Приложив руку козырьком я увидел, что внутри никого нет...

В этот момент произошел толчок. Нет, не первого Ташкентского землетрясения. Это старое здание - дореволюционной еще постройки, спешно переделанное под офисы - не выдержало накала страстей. По стене пошли трещины, и балкончик мой стал медленно накреняется, словно бы пытаясь сбросить нелепое голое тело на улицу. Народ внизу затаил дыхание, а я судорожно вцепился в перила.

Правильно сделал. Балкончик, секунду помедлив, скользнул одним краем вниз, я вывалился из него, как лезвие из раскладного ножа и остался висеть на руках, на высоте пяти метров, в галстуке и носках - подлюка-рубашка улетела в бездну.
Две девчушки, подобравшие ее внизу - лет по пятнадцати, не больше - внимательно наблюдали меня теперь своими абсолютно круглыми глазами.
- Дяденька, ваша рубашка? - хором спрашивали они, протягивая вверх ручонки и синхронно глядя не туда, куда учили в школе.

Падать босиком на асфальт было чертовски страшно. Висеть и качаться, размахивая... в общем размахивая - чертовски стыдно. От такого выбора я весь взмок и отчаянно - яростно, по зверинному - зарычал во весь голос: "Ааррррыыыгггххх!". И разжал пальцы.

Кто-то настойчиво трепал меня по вихрам.
Кто-то очень настойчиво трепал меня по вихрам.
Кто-то очень. Настойчиво. Трепал меня. По вихрам.

Вынырнув из комы, я поднял голову, открыл глаза - Оленька, наш офис-менеджер. Подпихивала мне под нос чашку крепкого кофе и осторожно но настойчиво пыталась разбудить, поглаживая по волосам маленькой, мягкой ладошкой. Я рефлекторно отпрянул. Встряхнулся, смахивая паутину сна, огляделся. Ага, Харисыч уже нарисовался, тут как тут - Ариф Харисович, наш Генеральный. По совместительству мой однокашник по школе...
- Что, Андрюха, опять до трех ночи работал?
Он широко улыбался, постукивая мундштуком папиросы о золотой портсигар.
Сзади прыснули от смеха женщины.
На всякий случай я незаметно скосил глаза...

_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

Высказаться нелицеприятно

Используются технологии uCoz